.jpg)
Супостат гл. 4 (Рождение)
Предисловие:
А было это так давно,
Что ту историю забыли,
Или специально её скрыли,
Чтобы не знал её никто;
Как по планете ходит зло;
О том, как многие любили,
И слёзы страсти свои лили,
Чтоб получить его тепло.
И зародилось тогда зло.
1
А городок был небольшой,
Народу было очень мало,
И каждый со своей семьёй,
И вроде бы всего хватало.
Одноэтажные дома
Из камня серого стояли;
Идут на рыночек с утра,
Там люди сплетни собирали.
Церква стояла на горе,
Недалеко, легко поднятся;
И шли, и шли туда все-все,
Чтобы Иисусу поклонятся.
Жила ткачиха в городке,
Вдова погибшего портного;
Мальчишка бегал во дворе,
Шугались странного, чудного.
Уродлив был её сынок,
Широкий нос, большие уши,
Кривые зубы, глаз-кружок,
А мать:
"Не важно, что снаружи!"
Мальчонку звали Серафим,
Вдову чудесницу Людмила;
Не каждый счастлив в доме был,
Покуда горе сына было.
Детишки местные над ним,
Смеясь, показывали пальцем;
И одинокий Серафим
Бродил в лесу,
В надежде счастья.
Тогда и в школу не ходил,
Не образован был несчастный;
И набирая в себе сил
Он рос, крепчал,
Хоть был ужасный.
Девчонки местные, боясь,
Кривили хитренькие лица,
В ответ ехидненько смеясь:
"Не дай нам бог такой приснится!"
"Кому в мужья он попадётся?
Ой, где такая же живёт!"
Страдал он,
Сердце его бьётся,
И ждёт когда судьбу найдёт.
Жил Серафим в семейном доме,
И по хозяйству помогал;
Охотник ставший по неволе,
Добычу знатную искал.
В лесах о многом забывал;
Не до того,
Там злость трубила!
Он зверя словно разрывал,
Чтоб злость немного отпустила;
Да, велика у злости сила.
2
Побили как-то Серафима,
Бросали камни ему в след;
Виной тому была дивчина,
Красива, словно солнца свет.
В любви ей начал признаваться;
О, пела душенька-душа;
А та гордыня-госпожа
Давай руками отбиваться.
И, вот, отчаяние схватило
Его в груди,
Он в лес бежать;
Бежал, пока держали силы;
Искала долго его мать.
Но не нашла сынка родного;
Тот в дебрях где-то далеко,
Не зная места тот того,
Да, и пути уже иного.
Деревьям душу изливал
И разговаривал с зверями;
Он сел на камень,
Проклинал
Ребят, девиц, что душу рвали.
И накрывала его тень,
Уж полнолуние светило,
И что-то вдруг заговорило
С земли:
То камень, а то пень.
- я знаю горе твоё, боли,
Смогу помочь тебе я в том,
Не будет равных тебе в мире
И красоте природы сей.
Желаем будешь каждый день!
Ты хочешь, чтоб тебя любили?
Ты хочешь, чтоб тебя ценили,
В кого покажешь, из людей?
Тут, не задумавшись, ответил
На этот голос Серафим:
- Согласен!
Резко красный пепел
Из-под земли наверх вскружил,
И Серафима ослепил,
И отнял очень много сил;
Ослабло тело,
Чуть заметил,
Упал у камня, завопил,
Тяжёлый сон его затмил;
А голос вновь во сне гласил:
- Будешь желаемым, красивым;
И силы будут у тебя;
Пусть пропитает землю сила,
Что начинается с ручья;
И кровь земли теперь - вода,
Там сила спрятана твоя.
Пока ручей желаний бьётся,
Пусть каждый сей воды напьётся;
Ходи по матушке земле -
Все силы передал тебе!
Тут будто в тучах прозвучало,
Как ветер рвущий, как гроза,
И как же молния кричала! -
И будто молнии слова.
Пока от первого луча
Он не открыл свои глаза;
Забыв напутствие сей сна.
Полянка камень окружала,
Стоял красивый белый дом,
С огромным каменным крыльцом;
Всё солнце ярко освещало,
Блистал ручей, его начало
С под камня,
Обтекал он дом,
Где сад красивый под окном,
И фрукты разные висели,
Будто бы только что созрели,
Как ароматом они пели
Душой,
Навеивая сон.
Раздался снова голос громкий:
- Ступай скорей, испей ручья,
И красота будет твоя,
Наполнит силушка тебя.
Услышав это, Серафим
Ручья волшебного испил,
И наполняя свежесть сил,
Он отражение увидел,
Как изменился и заметил,
Речей красивейших прилив.
Побрёл он в город,
Не замедлил.
4
Вдова жила одна, Мария,
В том малом, скучном городке,
Была юна она, красива,
Улыбкой ясною светила;
Будто плыла, а не ходила,
Держа корзиночку в руке.
Мужик то сгинул на охоте,
Медведь беднягу разорвал,
Детишек не было, заботы,
Хотя хотела очень, вроде,
Но бог детишек не послал.
Плыла, летела, шла Мария
На рынок местный за крупой,
На встречу парень молодой,
Да, бесподобен и красивый,
И глаз нельзя тут оторвать,
А он на встречу ей шагать.
Тянуло юную Марию,
Тянуло женственно к нему;
Тянув на тёмную тропу,
Пошла за ним,
Не зная милы,
И в доме белом, на полу
Три дня, три ночи вилось тело.
От счастья плакала она,
Как не своя домой вернулась;
Загадкой юная вдова,
И на виду у городка -
Не находилися слова;
Никто не знал, что приключилось.
Сидел у камня Серафим,
Благородил, за то, что было,
А голос громче говорил:
- Теперь служи мне,
Твои силы
И зло - владеешь этим ты;
Питай же недры сей земли;
Не замедляй же,
Всё, иди.
Кивнул в ответ он,
Промолчал,
Что делать далее он, знал,
Ручей прозорливый бежал,
А сад питаясь, расцветал,
Там Серафим сидел и ждал.
5
А вдов не мало, скажем так,
И был там общий тесный круг,
Ходили в гости, собирались,
Когда с делами управлялись.
Делились сплетнями своими,
А иногда винишко пили,
Да, громко песни заводили:
Смеялись бабы,
Бабы выли.
И, вот, собравшись у Марии,
О тайном чём-то говорили,
Так, та не выдержав сего,
Вдруг рассказала про него:
Красавца, юношу "лесного",
Как ей хотелось снова-снова;
А бабы рты по открывали,
О страсти той уже мечтали,
Чтобы красавца отыскать
И силу эту испытать.
Прошло дней пять,
Одна вдова,
Пошла искать его в леса;
Крутилась длинная тропа
И в дом тот точно привела;
Где она так же провела
Три ночи страстных и три дня.
Вдова была удивлена,
А так же счастлива она.
А слухи быстро расходились
Среди их круга, по дворам;
Они поочереди в дом
Ходили,
Чуть не торопились.
Довольны были,
Как и он.
И к ручеёчку перед сном,
Ведь силы те были ручьём,
А сад у дома ярко цвёл,
И окружал его забор.
Так, мужики о том узнали,
И взяли вилы, топоры,
В тот дом таинственный пошли,
Чтобы убить зловещу силу.
Но подойдя, упали вилы,
Увидев этот дивный сад;
Прекрасных вдов,
Они манили
К себе,
Что слышалось в речах!
Пропала злоба,
Тайный страх,
И не держа себя в руках
Они вошли в тот дом красивый
И оставляли в доме силы,
В саду чудесном, у ручья.
6
Однажды к камню подойдя,
Грустил наш Серафим красивый,
Тогда ему проговоря,
Признался: "Нету больше силы,
Устал служить,
Их принимать,
Хочу немного отдыхать."
А голос громко хохотать:
- Зачем хотел сего желать?
Со мной хотелось поиграть?
Да, буду тотчас тебе силы,
И будешь далее служать,
Пока не сможешь пропитать
Всю землю этой чёрной силой.
И ручеёк забил сильней,
И Серафим почуял мощи,
И вольность этих всех земель,
Как пропитал ручей сей рощи.
Не смел ослушаться, не мог.
И бесконечен этот срок,
И всемогущи были силы.
Чтобы привлечь себе рабов
На рабство блудное, страстное,
Ходил он по миру, бродил,
Несчастных, бедных находил,
И речи красочные плыли;
Его ута, так, говорили,
Что может в миг всё изменить,
Но, только, мол, не говорить,
О том, что видели кого-то,
О чудесах, что смог творить.
Ну, а народ-то наш какой?
Забыв однажды, говорили,
Или случайно вслух излили,
Что старец добрый есть такой;
Как лишь однажды попросили,
Он всё исполнил. Крест рукой.
На утро дом уже чужой,
И стены серые, сырые,
И тот, прикованный рукой,
И Серафима очи зрили.
И вечна служба та была,
Для Серафима старика.
Он говорил как свысока:
"Во век века, во век века!"
В его огромном белом доме,
С красивым садом, ручейком,
И сила вся хранилась в нём,
И придавал он старцу силы.
Блудницы - барышень назвал,
Прозвал он юношей всех Гаи;
И все друг-друга ублажали,
И все пришедших зазывали,
И силой чёрной искушали
Для Серафима старика;
В начальном веке нашей эры.
А было это так давно,
Что ту историю забыли,
Или специально её скрыли,
Чтобы не знал её никто;
Как по планете ходит зло;
О том, как многие любили,
И слёзы страсти свои лили,
Чтоб получить его тепло.
И зародилось тогда зло.
1
А городок был небольшой,
Народу было очень мало,
И каждый со своей семьёй,
И вроде бы всего хватало.
Одноэтажные дома
Из камня серого стояли;
Идут на рыночек с утра,
Там люди сплетни собирали.
Церква стояла на горе,
Недалеко, легко поднятся;
И шли, и шли туда все-все,
Чтобы Иисусу поклонятся.
Жила ткачиха в городке,
Вдова погибшего портного;
Мальчишка бегал во дворе,
Шугались странного, чудного.
Уродлив был её сынок,
Широкий нос, большие уши,
Кривые зубы, глаз-кружок,
А мать:
"Не важно, что снаружи!"
Мальчонку звали Серафим,
Вдову чудесницу Людмила;
Не каждый счастлив в доме был,
Покуда горе сына было.
Детишки местные над ним,
Смеясь, показывали пальцем;
И одинокий Серафим
Бродил в лесу,
В надежде счастья.
Тогда и в школу не ходил,
Не образован был несчастный;
И набирая в себе сил
Он рос, крепчал,
Хоть был ужасный.
Девчонки местные, боясь,
Кривили хитренькие лица,
В ответ ехидненько смеясь:
"Не дай нам бог такой приснится!"
"Кому в мужья он попадётся?
Ой, где такая же живёт!"
Страдал он,
Сердце его бьётся,
И ждёт когда судьбу найдёт.
Жил Серафим в семейном доме,
И по хозяйству помогал;
Охотник ставший по неволе,
Добычу знатную искал.
В лесах о многом забывал;
Не до того,
Там злость трубила!
Он зверя словно разрывал,
Чтоб злость немного отпустила;
Да, велика у злости сила.
2
Побили как-то Серафима,
Бросали камни ему в след;
Виной тому была дивчина,
Красива, словно солнца свет.
В любви ей начал признаваться;
О, пела душенька-душа;
А та гордыня-госпожа
Давай руками отбиваться.
И, вот, отчаяние схватило
Его в груди,
Он в лес бежать;
Бежал, пока держали силы;
Искала долго его мать.
Но не нашла сынка родного;
Тот в дебрях где-то далеко,
Не зная места тот того,
Да, и пути уже иного.
Деревьям душу изливал
И разговаривал с зверями;
Он сел на камень,
Проклинал
Ребят, девиц, что душу рвали.
И накрывала его тень,
Уж полнолуние светило,
И что-то вдруг заговорило
С земли:
То камень, а то пень.
- я знаю горе твоё, боли,
Смогу помочь тебе я в том,
Не будет равных тебе в мире
И красоте природы сей.
Желаем будешь каждый день!
Ты хочешь, чтоб тебя любили?
Ты хочешь, чтоб тебя ценили,
В кого покажешь, из людей?
Тут, не задумавшись, ответил
На этот голос Серафим:
- Согласен!
Резко красный пепел
Из-под земли наверх вскружил,
И Серафима ослепил,
И отнял очень много сил;
Ослабло тело,
Чуть заметил,
Упал у камня, завопил,
Тяжёлый сон его затмил;
А голос вновь во сне гласил:
- Будешь желаемым, красивым;
И силы будут у тебя;
Пусть пропитает землю сила,
Что начинается с ручья;
И кровь земли теперь - вода,
Там сила спрятана твоя.
Пока ручей желаний бьётся,
Пусть каждый сей воды напьётся;
Ходи по матушке земле -
Все силы передал тебе!
Тут будто в тучах прозвучало,
Как ветер рвущий, как гроза,
И как же молния кричала! -
И будто молнии слова.
Пока от первого луча
Он не открыл свои глаза;
Забыв напутствие сей сна.
Полянка камень окружала,
Стоял красивый белый дом,
С огромным каменным крыльцом;
Всё солнце ярко освещало,
Блистал ручей, его начало
С под камня,
Обтекал он дом,
Где сад красивый под окном,
И фрукты разные висели,
Будто бы только что созрели,
Как ароматом они пели
Душой,
Навеивая сон.
Раздался снова голос громкий:
- Ступай скорей, испей ручья,
И красота будет твоя,
Наполнит силушка тебя.
Услышав это, Серафим
Ручья волшебного испил,
И наполняя свежесть сил,
Он отражение увидел,
Как изменился и заметил,
Речей красивейших прилив.
Побрёл он в город,
Не замедлил.
4
Вдова жила одна, Мария,
В том малом, скучном городке,
Была юна она, красива,
Улыбкой ясною светила;
Будто плыла, а не ходила,
Держа корзиночку в руке.
Мужик то сгинул на охоте,
Медведь беднягу разорвал,
Детишек не было, заботы,
Хотя хотела очень, вроде,
Но бог детишек не послал.
Плыла, летела, шла Мария
На рынок местный за крупой,
На встречу парень молодой,
Да, бесподобен и красивый,
И глаз нельзя тут оторвать,
А он на встречу ей шагать.
Тянуло юную Марию,
Тянуло женственно к нему;
Тянув на тёмную тропу,
Пошла за ним,
Не зная милы,
И в доме белом, на полу
Три дня, три ночи вилось тело.
От счастья плакала она,
Как не своя домой вернулась;
Загадкой юная вдова,
И на виду у городка -
Не находилися слова;
Никто не знал, что приключилось.
Сидел у камня Серафим,
Благородил, за то, что было,
А голос громче говорил:
- Теперь служи мне,
Твои силы
И зло - владеешь этим ты;
Питай же недры сей земли;
Не замедляй же,
Всё, иди.
Кивнул в ответ он,
Промолчал,
Что делать далее он, знал,
Ручей прозорливый бежал,
А сад питаясь, расцветал,
Там Серафим сидел и ждал.
5
А вдов не мало, скажем так,
И был там общий тесный круг,
Ходили в гости, собирались,
Когда с делами управлялись.
Делились сплетнями своими,
А иногда винишко пили,
Да, громко песни заводили:
Смеялись бабы,
Бабы выли.
И, вот, собравшись у Марии,
О тайном чём-то говорили,
Так, та не выдержав сего,
Вдруг рассказала про него:
Красавца, юношу "лесного",
Как ей хотелось снова-снова;
А бабы рты по открывали,
О страсти той уже мечтали,
Чтобы красавца отыскать
И силу эту испытать.
Прошло дней пять,
Одна вдова,
Пошла искать его в леса;
Крутилась длинная тропа
И в дом тот точно привела;
Где она так же провела
Три ночи страстных и три дня.
Вдова была удивлена,
А так же счастлива она.
А слухи быстро расходились
Среди их круга, по дворам;
Они поочереди в дом
Ходили,
Чуть не торопились.
Довольны были,
Как и он.
И к ручеёчку перед сном,
Ведь силы те были ручьём,
А сад у дома ярко цвёл,
И окружал его забор.
Так, мужики о том узнали,
И взяли вилы, топоры,
В тот дом таинственный пошли,
Чтобы убить зловещу силу.
Но подойдя, упали вилы,
Увидев этот дивный сад;
Прекрасных вдов,
Они манили
К себе,
Что слышалось в речах!
Пропала злоба,
Тайный страх,
И не держа себя в руках
Они вошли в тот дом красивый
И оставляли в доме силы,
В саду чудесном, у ручья.
6
Однажды к камню подойдя,
Грустил наш Серафим красивый,
Тогда ему проговоря,
Признался: "Нету больше силы,
Устал служить,
Их принимать,
Хочу немного отдыхать."
А голос громко хохотать:
- Зачем хотел сего желать?
Со мной хотелось поиграть?
Да, буду тотчас тебе силы,
И будешь далее служать,
Пока не сможешь пропитать
Всю землю этой чёрной силой.
И ручеёк забил сильней,
И Серафим почуял мощи,
И вольность этих всех земель,
Как пропитал ручей сей рощи.
Не смел ослушаться, не мог.
И бесконечен этот срок,
И всемогущи были силы.
Чтобы привлечь себе рабов
На рабство блудное, страстное,
Ходил он по миру, бродил,
Несчастных, бедных находил,
И речи красочные плыли;
Его ута, так, говорили,
Что может в миг всё изменить,
Но, только, мол, не говорить,
О том, что видели кого-то,
О чудесах, что смог творить.
Ну, а народ-то наш какой?
Забыв однажды, говорили,
Или случайно вслух излили,
Что старец добрый есть такой;
Как лишь однажды попросили,
Он всё исполнил. Крест рукой.
На утро дом уже чужой,
И стены серые, сырые,
И тот, прикованный рукой,
И Серафима очи зрили.
И вечна служба та была,
Для Серафима старика.
Он говорил как свысока:
"Во век века, во век века!"
В его огромном белом доме,
С красивым садом, ручейком,
И сила вся хранилась в нём,
И придавал он старцу силы.
Блудницы - барышень назвал,
Прозвал он юношей всех Гаи;
И все друг-друга ублажали,
И все пришедших зазывали,
И силой чёрной искушали
Для Серафима старика;
В начальном веке нашей эры.
© Copyright: Алексей Александрович Зайцев, 2023
Добавить комментарий